ПОКА ТОЛЬКО ОДНУ. НА ОЧЕРЕДИ — ЕЩЕ МНОЖЕСТВО
За русский язык крымчане привыкли бороться, изо всех сил сопротивляясь ползучей, а временами откровенно агрессивной, украинизации. Кое-кто уже и смирился, не всегда замечая, на каком языке он только что посмотрел фильм в кинотеатре, почти выучив канцелярский державный. Еще какой-то десяток лет — и нас бы перевели полностью на украинский, приучив наших детей и внуков к тому, что русский язык — это «телячья мова».
Не получилось. Теперь в нашей республике три государственных языка, и любой человек имеет право и возможность изучать любой из них. И русский среди них — первый среди равных; это язык, знание которого необходимо для всех; и учишь ты его не потому, что заставляют, а потому что без него никак.
Чтобы учиться, нужен учитель. А как себя сегодня чувствует учитель русского языка — учитель, учебную нагрузку которого в школах так безжалостно и неумолимо сокращали, как бы намекая, что ему «здесь не рады»? Те, кто преподавал еще в советское время, навыки не растеряли, а как с новой нагрузкой справляется молодежь? Какого ученика они выпускают в жизнь?
Вопросов много, и ответы на многие знает Александр Рудяков, доктор филологических наук, профессор, ректор Крымского республиканского института постдипломного педагогического образования. Для разговора нашелся и актуальный повод: в начале октября уже традиционно в Крыму прошел Съезд русистов, четвертый по счету.
— Осень. В это время не только цыплят считают, но и строят планы на будущее. Вы каждую осень проводите съезд русистов. Почему не весной — там ведь близок конец учебного года, можно подвести итоги..?
— Мои родители, профессора-русисты, заразили меня проведением конференций, и свою первую конференцию я помогал проводить своим друзьям и коллегам из Института русского языка на Волхонке еще в 1991 году. Она проводилась в преддверии принятия закона о языках РФ: многие из моих коллег участвовали в его разработке.
Через два года я начал проводить уже свои конференции по функциональной лингвистике и делал это весной. Я хорошо помню: апрель, сырость, холод, протекающая крыша в санатории «Дружба» на Южном берегу… Помню, захожу в номер к коллегам, они мне: «Только не снимай обувь!» — под ковровым покрытием вода. Помню, как сидели в большом зале, завернувшись в одеяла.
А летом попасть на ЮБК с конференцией весьма непросто. И как-то, не помню уже в каком году, мы перебрались на первую неделю октября. И вот уже четверть века мы проводим наши собрания именно в это время: первая неделя октября всегда хорошая погода — теплая, солнечная, приветливая. Один раз, в 2000-м году, я уехал преподавать русский язык в Германию и на неделю сдвинул сроки конференции, — и все мои московские и киевские коллеги прокляли меня, заявив, чтобы я больше так не делал. Поэтому первая неделя октября — идеальный срок для ЮБК, и я вам очень рекомендую все ваши будущие журналистские собрания проводить в это время.
— Александр Николаевич, на подобных собраниях всегда есть некий акцент, вокруг которого ведется весь разговор. Как главные темы менялись от съезда к съезду?
— В период светлой эйфории, когда мы наконец перестали жить в стране, где наш язык обзывали языком национального меньшинства и когда мы попали в российскую действительность, одно из первых ошеломительных известий было то, что Рособрнадзор… снижает баллы на ЕГЭ по русскому языку, чтобы школьники могли получить аттестаты! Оказалось, что для русистов Крыма проблемы не разрешились автоматически сразу после воссоединения. И надо было думать, как их решать в нашей республике.
Проработав долгое время в науке, написав много книг и статей, ты понимаешь, что единственный способ переломить устаревшие научные представления и способы преподавания русского языка — это действовать по примеру одного из моего любимых героев — Йозефа Кнехта из «Игры в бисер» Германа Гессе. Он после блестящей карьеры магистра ордена идет преподавать детям. Поэтому первая движущая сила наших съездов — это стремление через учительство воздействовать на детские представления о том, что такое язык, что такое русский язык, что такое родной язык. Другого пути нет!
А второе — мне хотелось, чтобы уже в 2014/15 году мы начали побыстрее менять отношение к учителям русского языка и литературы. На мой взгляд, в украинское время это была репрессированная профессиональная группа: у людей забирали нагрузку, перспективы дальнейшей работы становились все более призрачными. Тем более что мы хорошо знали весь наш «актив», они все регулярно приходили к нам на курсы. Мне очень хотелось уважить нашего брата школьного русиста таким образом. Хотя, конечно, правильнее сказать, «нашу сестру»-русиста.
Здесь не могу не сказать спасибо нашей крымской власти, которая согласилась с идеей принятия специальной программы поддержки русского языка, за счет средств которой наши съезды финансируются.
— Попробуйте охарактеризовать тот ваш первый съезд одним словом — может, это был «съезд победителей»?
— Я, говоря о том времени, всегда вспоминаю стихотворение моего друга — замечательного поэта Анатолия Пшеничного — «Работа над ошибками»:
Нам вопрос этот не на засыпку.
За отцов отвечают сыны.
Мы сумели исправить ошибку:
В слове «Крым» снова пишется «Ы».
…Первый съезд был собранием людей, перед которыми возникли совсем другие задачи, отличные от тех, что были при Украине. Но задачи не менее серьезные. Если в условиях Украины русистика была некой протестной деятельностью, то после 2014 года она стала в высшей степени созидательной. И первый съезд был посвящен осознанию того, что главная задача русистов сегодня — это формирование российской идентичности. Через литературу, через язык.
— … и гражданина.
— Понимаете, на мой взгляд, феномен идентичности не совпадает с феноменом гражданственности. Второй содержит намного больше вещей обыденных, бытовых, то есть самых для человека проблемных. Ведь как бывает: свадьба прошла, букетик поймали, туфельку нашли, гости протрезвели, и начинается самое тяжелое — испытание бытом. Одежда не на месте, пригорелые котлеты… Через испытание бытом труднее пройти, чем промаршировать под флагом и доложить, что все у нас успешно. Если вы водите машину, то попробуйте сегодня проехать на Севастопольской. Идентичность же — это сложный комплекс качеств. Это способность видеть мир по-российски и никак иначе.
— Мне кажется, крымчане прошли испытание на идентичность, пребывание на Украине нас многому научило!
— Да, конечно, я согласен. Но ведь и сегодня еще можно наблюдать такую картину: человек говорит на русском языке, ссылается на российские законы, называет какие-то российские топонимы, имена, но ход мысли у него…
— …не русский.
— …украинский. Понимаете, стереотипы, которые въелись в нас, не так-то просто преодолеть. Я до сих пор, и этого не стыжусь, мне так удобнее, называю ДПП (это переподготовка) вторым высшим образованием. Это не является чем-то кардинально противоречащим сути, но это стереотип такой, номинативный.
— А как правильно называть?
— Дополнительная профессиональная переподготовка. Первый съезд был посвящен осознанию произошедших изменений… Выступали там у нас Андрей Никифоров, Александр Форманчук, и в какой-то степени разговор шел о специфике жизни в прифронтовой полосе, чтобы не было эйфории.
— То есть наполовину он был политологическим?
— Нет, но ряд круглых столов были именно политологическими. Приехала Людмила Алексеевна Вербицкая, президент МАПРЯЛ (Международная ассоциация преподавателей русского языка и литературы). И я ей очень признателен, потому что мы с ней непримиримые научные оппоненты. Она мою георусистику не принимает, и мы с ней спорим, всюду, где встречаемся на съездах и конференциях. Но она уважила и меня, и наших русистов, и очень хорошо выступила, освятив наш съезд своим присутствием.
— Второй и третий съезды чему были посвящены?
— Мы занимались уже более лингвистическими темами, это уже были мероприятия без политики.
— То есть мотор заработал?
— Да, мы занялись, я бы сказал, технологическими вещами. А четвертый съезд-2018 мы посвятили функциональной грамотности, смысловому чтению текста: по подсчетам министра образования РФ Ольги Васильевой, 25 процентов нашего населения не владеют смысловым чтением и функциональной грамотностью. Но, на мой взгляд, их намного больше. Приехали к нам очень интересные люди из Санкт-Петербургского университета, Высшей школы экономики, из МИОО, Казанского университета. Приехала серьезная делегация из Российской академии образования.
Наша задача, помимо таких прагматических и технологических вещей, как подготовка к ЕГЭ, в чем по необходимости заинтересованы школьные русисты, давать им знания о вещах цивилизационных…
— И тут без литературы не обойтись!
— Я знал, что вы это скажете. Смысловое чтение текста — оно в большей степени касается преподавания литературы. Беда в том, что, к сожалению, наша история литературы, изложение в учебниках тематическое, а не «идейное».
— Государство ведь в целом отказалось от идеологии …
— Вот поэтому я и беру это слово в кавычки. У нас в учебниках описывается тема произведения, а не его идея, его смысл. И для меня ярким примером является, скажем, творчество Лопе де Вега — в вузовскую программу в мое время была включена не «Собака на сене», революционная по своей сути (человек ценен не по его титулу и происхождению, а по его личным достоинствам — это главная идея эпохи Возрождения), а «Фуэнте овехуна», «Овечий источник». Почему? Там изображено восстание крестьян. И то, что в конце крестьяне и помещик мирятся, никого не интересует.
Эта тематичность очень вредит и преподаванию, и нашим детям: система ценностей, накопленная в классике, огромная, и умение ее увидеть и понять очень важно. Поэтому смысловое чтение, сиречь функциональная грамотность «понимателя» текста, чрезвычайно важна в большей степени для преподавания литературы, чем языка.
— Я бы хотела сделать акцент на изменении ментальности крымских учителей русского языка и литературы. Вы заметили эти изменения? В чем они заключаются? Помнится, в советское время учителя-русисты и математики по школе гоголем ходили: они вели основные предметы, самые важные. При Украине учителей русского языка задвинули в самых темный уголок без малейших перспектив… Как сейчас чувствуют себя русисты?
— У них много работы. К сожалению, мы не можем созвать на съезд всех крымских русистов. Их несколько тысяч. Сначала мы пригласили наш актив. Потом позвали молодых учителей. В этот раз были и постоянные наши участницы, и новые лица…
— Мужчины среди них хотя бы попадаются?
— Ну, конечно, зачем вы нас обижаете! Кстати, еще страшнее ситуация в начальном образовании: на съезде дошкольников выступал мужчина, так зал ему хлопал чуть ли не стоя… Конечно, сегодня русисты стали более заметной категорией в школе: этому помогает и ЕГЭ, и государственные языки и пр. Но мне хотелось бы, чтобы это отношение к учителю русского языка было таким же, как на Украине — к учителю украинского языка.
— В смысле?..
— В странах и этнических группах, использующих язык, имеющий отчетливую тенденцию к исчезновению, этот язык является важной социальной ценностью. И его защита более воинствующа, чем у нас. Я могу ошибаться, но мне кажется, что и отношение к русисту могло бы быть более внимательным и бережным. Скажу иначе: и русский язык, и учитель-русист должны быть в обществе большей ценностью.
Мне не совсем понятна ситуация, когда после громких деклараций и с придыханием цитируемых ахматовских строк, мы безразлично относимся к тому, что в наших СМИ регулярно появляются откровенные ляпы a ля «два мужчины» или «гаишнику дали мзды»…
Я уверен, что для крымчан, проголосовавших в 2014 году за возвращение в Россию, русский язык был большей ценностью, чем для россиян, живущих на материке. В этом отношении стихи Пшеничного просто гениальны. А большей ценностью — по одной простой причине: воздух мы не замечаем, пока нам его не перекроют. Поживи там, где к языку относятся с пренебрежением ивытесняют другим, — и ты начнешь многие вещи воспринимать по-другому.
В целом, я считаю, что статус русистов в наших школах сегодня высокий, но он должен быть выше.
— Что для этого нужно? В чем это должно выражаться: закон какой принять, организовать встречу с главой республики..?
— К сожалению, не все так просто. Нам грешно жаловаться, Сергей Валерьевич нас слышит. Он поддержал нашу просьбу о создании в Крыму филиала Общества российской словесности, которое в России возглавляет Патриарх Кирилл. Сергей Аксенов в этом году обратился с видеоприветствием к участникам съезда, это вызывало у наших участниц едва ли не восторг…
— Даже восторг?
— Да!, потому что учительский труд все же неблагодарный, и с тех пор, как русский язык стал, скажем деликатно, менее привлекательным для крымских политиков, стало не так много людей, которые считают необходимым уважить нашего брата-русиста. Поэтому вы понимаете, насколько мы признательны главе республики. Прекрасно выступила на съезде Алла Пашкунова — она же тоже русист, закончила Тартуский университет, она училась у легендарного Юрия Лотмана. И мы всегда с большим удовольствием слушаем ее выступления… Всегда блестяще выступает учитель русского языка и литературы Григорий Иоффе…
— Это всё хорошо, но что ещё нужно сделать?
— Скажем, для начала надо сделать так, чтобы на наших улицах мы не видели вывесок с диким текстом «Адвокат России». И чтобы вывеска «Уличная еда» была написана кириллицей, а не латиницей. Чтобы на нашем крымском телеэкране не звучало каждый день откровенное просторечие. Одним словом нам нужно в наших городах и в нашей крымской жизни формировать правильную языковую среду. Вы киваете…
— Полностью согласна!
— Надо, чтобы все поняли, что это ценность, а не мелочь, на которую не стоит обращать внимания. Сейчас у нас все внимание обращено на стройки, ремонты, финансирование… Это хорошо, это здорово. Но мы же помним нашу жизнь на Украине! И помним, как побеждающие на выборах политические силы, которые мы считали нашими, забирали себе руководство газом, нефтью и финансами, а на откуп политическим противникам отдавали минкульт и минпрос. И мы знаем, чем это закончилось: теперь «кто не скачет — тот москаль».
Ценности потому так и называются, что за них люди идут на какие-то жертвы. Сегодня русский язык в социуме должен быть большей ценностью. А если бы не было ЕГЭ по русскому языку… Считайте, что съезд русистов — это один инструментов повышения социальной ценности русской филологии и филолога-русиста.
— Четвертый провели. Наверное, уже начали готовиться к пятому?
— Да! Программа съезда будет расширяться. Когда я придумал мероприятие, которое позднее получило название «Великое русское слово», то я видел его как фестиваль. Этот формат позволяет интегрировать разные жанры в единое целое. Я планирую, что под флагом съезда будут проходить и другие научные и методические конференции.
Когда-то у нас успешно проходил крымский педагогический конгресс. Приезжало несколько сотен человек. Мы бы хотели его возобновить. И уже есть предварительная договоренность с Российской академией образования по этому поводу. Вторая идея возникла после общения с удивительно энергичным человеком — Ириной Кивико, которая активно продвигает в Крыму программу по формированию финансовой грамотности.
Но ведь финансовая грамотность — это частный случай грамотности функциональной. Поэтому в наших планах в рамках съезда провести конференцию и по этой проблеме. Уверен, что будут возникать и другие идеи, позволяющие включать русистику в более широкий социальный контекст.
