(записки бывшего следователя)
Наша семья переехала по обмену в трёхкомнатную квартиру в пятиэтажке-хрущёвке, расположенной на одной из улиц центра города. Управление внутренних дел, где я проходил службу, оказалось от дома в пяти минутах ходьбы. Когда происходил наш переезд, работниками милиции проводилась масштабная операция по задержанию преступников, совершавшим по ночам дерзкие кражи денег из касс и сейфов магазинов, организаций и предприятий города.
Пострадали от рук неуловимых воров и ювелирные магазины. Все принимаемые меры оперативного характера не дали никаких результатов. Кражи не прекращались. Тогда личный состав гарнизона милиции был переведен на ночное патрулирование всех городских улиц.
Однажды ночью после кражи, совершённой из кассы средней школы города, воров удалось задержать. Это были два родных брата. При задержании они оказали вооружённое сопротивление. Один из них сумел финкой полоснуть по горлу оперативника Юрия У. Рана была очень серьёзной, так как финка прошла в нескольких миллиметрах от сонной артерии. Врачам чудом удалось спасти жизнь молодого мужественного сотрудника милиции.
***
В новой квартире мы начали наводить порядок. Никто из семьи не успел познакомиться с соседями, а я — тем более, так как рано уходил на работу и возвращался поздно ночью. По этой причине я вообще не видел соседей, даже по лестничной площадке. Сразу же после задержания воров-братьев, ко мне пришли оперативники уголовного розыска и попросили открыть сарай, закреплённым за нашей квартирой. Им удалось установить, что наворованные ценности преступники хранят в нашем сарае.
Я понятия не имел, где он расположен, так как бывшие хозяева мне о нём ничего не сказали. Оказалось, они им никогда не пользовались, и потому по просьбе отдали его родным братьям, жившим в соседнем подъезде.
Я спустился в подвал. Возле дверей сарая стояла группа работников милиции, ломавших голову, как открыть хорошо укреплённую массивную дверь, имеющую хитроумные внутренние запоры. Несколько крепких ребят пытались открыть дверь, что есть силы нажав на неё плечами. Она не поддалась.
Тогда позвали оперативника Серёжу Щ., имевшему чёрный пояс каратиста. Он внимательно посмотрел на дверь, глубоко вздохнул, а затем резко нанёс ногой удар такой силы, что она влетела внутрь сарая вместе с коробкой.
В сарай был проведен свет на 127 вольт. При включённом свете увидели полки с различными ворованными вещами, в том числе с аккуратно разложенными изделиями из золота. В присутствии понятых всё было описано и изъято оперативниками.
***
Через несколько дней я стал наводить порядок в сарае. С большим удовольствием мне помогал друг, сосед по автомобильному гаражу, Стёпа. Он, как большой специалист по электричеству, сказал, что надо обязательно поменять проводку на обыкновенную, в 220 вольт, чтобы не морочить голову по поиску электрических лампочек на 127 вольт.
Так как он никогда ничего не откладывал в долгий ящик, то тут же на своём допотопном «Москвиче» умчался к себе в гараж за нужными инструментами. Вскоре возвратился с громадной сумкой, набитой инструментами до отказа. Взяв в руки пассатижи с ручками, защищёнными эбонитом, стал тщательно проверять проводку в подвале.
Подошёл к жужжащему висящему на стене трансформатору и снял с него кожух. Из трансформатора торчал пучок проводов. У некоторых концы были обрезаны и замотаны чёрной изолентой. По потолку во все стороны расходилось множество разных по сечению и расцветке проводов. Одни провода были плотно приколочены к потолку, другие жалобно свисали, и потому пришедшие в подвал за них постоянно цеплялись головой.
Для меня, дилетанта в электрике, вся проводка представляла собой загадочную паутину. Стёпа же сказал, что он с ней сейчас разберётся. «Таким мастерам за подобную проводку надо без жалости отрывать обе руки», — грозно произнёс Стёпа. Пообещав навести в проводке полный порядок, он стал уверенно щёлкать пассатижами.
Я стоял у него за спиной и любовался проворной работой мастера своего дела. В душе по-мужски завидовал умению Стёпы обращаться с током на ты. Но вдруг раздался сильный треск. Из трансформатора выскочила громадная фиолетовая дуга, прошедшая над нашими головами и ударившая в землю за моей спиной. Наступила полнейшая темнота. Мне почудилось, что в подвале запахло, как после грозы. Честно говоря, я очень испугался. Благодарил Бога, что дуга закончила свой путь в земле, а не на моём темечке.
Стёпа включил электрический фонарик, с помощью которого отыскал вылетевшие из рук пассатижи. Подняв с земли, показал их и с гордостью заявил, что они оказались неповреждёнными. «Бывает так, — сказал Стёпа, — после сильного замыкания остаются только ручки от пассатижей. Их режущая головка вся сгорает. А мои оказались целыми и невредимыми».
Я услышал, как жена, открыв окно кухни, стала громко расспрашивать, что мы со Стёпой делаем в подвале и почему в доме погас свет. Услышав это, Стёпа сказал, что сейчас в подвале начнёт собираться народ, и поэтому надо быстро уходить, чтобы нам не надавали по шее. Через пару минут мы были в квартире. Стёпа сказал жене, что он сделал доброе дело: обрезал старую электрическую проводку, которую надо было давно менять, а не ждать, когда произойдёт замыкание и случится пожар. По телефону он вызвал дежурных электриков из горэлектросети.
***
Жена предложила нам пообедать. Стёпа сказал, что пока он в коридоре не спрячет в стену наружную проводку, идущую к небольшому бра, ему в горло не полезет кусок хлеба. Мы с женой отговаривали мастера-электрика от очередной инициативы, но он нас не слушал. Сказал, что в настоящее время в самой глухой деревне не найдёшь наружную проводку, а мы, как-никак, живём в цивилизованном городе да ещё в его центре. К тому же надо воспользоваться отсутствием напряжения в сети.
Не ожидая согласия, он достал из сумки острую металлическую железяку с сильно разбитой шляпкой, края которой от частых ударов стали тонкими и острыми. Молотком Стёпа стал бить по шляпке чудо-зубила, чтобы в бетонной, плохо поддающейся стене, проделать дорожку для закладки в неё провода. Оставалось бы потом только дорожку зацементировать.
Я знаю, каких трудов стоит забить в такую стену гвоздь. А здесь надо было проложить канавку длиною до 30 сантиметров.
Так как из кухни в коридор падал слабый дневной свет, я предложил посветить фонариком. Стёпа категорически отказался, с гордостью заявив, что настоящий мастер своего дела работу выполняет не глазами, а руками. Он продолжал безжалостно долбить стену.
Неожиданно после очередного удара он громко вскрикнул, отбросил инструменты в сторону и от боли присел на корточки, сильно зажав правой рукой большой палец левой руки. Оказалось, Стёпа молотком ударил по тонкому краю шляпки зубила, отчего отлетел небольшой острый кусочек металла, располосовавший палец сверху до низу, чуть ли не до кости.
Нам никак не удавалось остановить обильно идущую кровь, которой были заляпаны стены и пол. На своей машине я быстро доставил Стёпу в травмпункт, где ему зашили рану. Из-за потерянной крови и испуга Стёпа побледнел, но держался мужественно, стараясь шутить. Сказал, что это произошло потому, что он нарушил золотое правило электрика: если что-то не получилось сразу с электричеством, работу надо отложить на потом. Следовало послушать мою жену и сесть кушать, а не заниматься проводкой после того, как в подвале случилось замыкание.
Мы со Стёпой поужинали и хорошо выпили за то, чтобы скорее зажила рана. Чтобы не садиться за руль машины в нетрезвом состоянии, Стёпа у нас переночевал.
***
Через день, поздно вечером, Стёпа появился у меня на работе с перевязанным пальцем и небольшим чемоданчиком. Лицо его сияло так, будто он по дороге нашёл мешок с долларами. На мой вопрос ответил, что ночным поездом едет в Москву. Был рад тому, что у меня в квартире случилось несчастье, которое позволило ему побыть на больничном. Его знакомый хирург сказал, что он не сможет работать минимум неделю. А это позволит ему по приглашению поехать в гости к одному прекрасному человеку.
Мне не трудно было догадаться, что речь идёт об артистке Н., с которой я его когда-то познакомил. Я знал, что он недавно побывал у неё в гостях и во время визита разбил новую люстру, пытаясь ею поменять старую. Видимо, этим Стёпа обратил на себя внимание артистки.
«Наверное, будешь собирать мебель, что обещал красивой женщине сделать ещё несколько месяцев назад?» — попытался поддеть Стёпу. «Если ещё не собрала, соберу обязательно, даже с больным пальцем. Просто уйдёт больше времени на эту пустяковую для меня работу, — не снимая улыбку с лица, с пафосом ответил Стёпа. — Хорошо, что у меня перевязан палец, — продолжил он. — Попросил медсестру на этот раз при перевязке накрутить побольше бинта, чтобы палец имел устрашающий вид. Женщины очень любят покалеченных мужчин. Жаль, что железка саданула не по голове. Другой бы был эффект с перебинтованной головой», — горестно вздохнул Стёпа.
Я решил проводить его на поезд. Так как до его отхода было достаточно времени, мы в железнодорожном буфете принялись за пиво, закусывая мелкими сухими баранками. Здесь я узнал, что у Стёпы есть дочь и жена, с которой давно разошёлся. Они живут в другом городе. Регулярно платит алименты. Очень хочет найти женщину, даже с толпой детей, с которой бы прожил всю оставшуюся жизнь. Долго такую ищет, боясь второго развода.
Считает, что жениться на малознакомой женщине — то же самое, что сесть в машину без тормозов, не зная, когда налетишь на какую-нибудь изгородь. Будешь тогда висеть на её кольях и горько плакать о невезении в жизни.
«Слушай, — вдруг вскричал Стёпа. — А, может быть, мне повезёт в Москве?» Не дождавшись от меня ответа, Стёпа поспешил к вагону, так как была объявлена посадка. Когда поезд тронулся, Стёпа, счастливо улыбаясь, из тамбура стал махать рукой. Я, сложив руки рупором, прокричал: «Удачи!». В ответ раздался гудок локомотива.
Прошло несколько десятков секунд — и я мог видеть удаляющийся вдаль поезд, а в конце последнего вагона свет красного фонаря, который превратился в точку, а затем исчезла и она.
